ProZ.com translation contests »
1st Annual ProZ.com Translation Contest: "Awakening" » English to Russian » Entry by Alexander Onishko

Source text in English

Translation by Alexander Onishko (#7636) — Winner

Heathrow Airport is one of the few places in England you can be sure of seeing a gun. These guns are carried by policemen in short-sleeved shirts and black flak-jackets, alert for terrorists about to blow up Tie-Rack. They are unlikely to confront me directly, but if they do I shall tell them the truth. I shall state my business. I’m planning to stop at Heathrow Airport until I see someone I know. (...)

Astonishingly, I wait for thirty-nine minutes and don’t see one person I know. Not one, and no-one knows me. I’m as anonymous as the drivers with their universal name-cards (some surnames I know), except the drivers are better dressed. Since the kids, whatever I wear looks like pyjamas. Coats, shirts, T-shirts, jeans, suits; like slept-in pyjamas. (...)

I hear myself thinking about all the people I know who have let me down by not leaving early on a Tuesday morning for glamorous European destinations. My former colleagues from the insurance office must still be stuck at their desks, like I always said they would be, when I was stuck there too, wasting my time and unable to settle while Ally moved steadily onward, getting her PhD and her first research fellowship at Reading University, her first promotion.

Our more recent grown-up friends, who have serious jobs and who therefore I half expect to be seeing any moment now, tell me that home-making is a perfectly decent occupation for a man, courageous even, yes, manly to stay at home with the kids. These friends of ours are primarily Ally’s friends. I don’t seem to know anyone anymore, and away from the children and the overhead planes, hearing myself think, I hear the thoughts of a whinger. This is not what I had been hoping to hear.

I start crying, not grimacing or sobbing, just big silent tears rolling down my cheeks. I don’t want anyone I know to see me crying, because I’m not the kind of person who cracks up at Heathrow airport some nothing Tuesday morning. I manage our house impeccably, like a business. It’s a serious job. I have spreadsheets to monitor the hoover-bag situation and colour-coded print-outs about the ethical consequences of nappies. I am not myself this morning. I don’t know who I am.
Аэропорт Хитроу — это одно из немногих мест в Англии, где можно увидеть настоящее оружие. Вооруженные автоматами и в чёрных бронежилетах поверх белых рубашек, полицейские начеку — а вдруг следующей целью террористов станет расположенный в аэропорту магазин фирменных галстуков? Вряд ли полицейские подойдут ко мне проверить документы. Но уж если подойдут, то придется сказать им всю правду. Вы ведь знаете — достаточно простоять в Хитроу 37 минут, и обязательно встретишь кого-нибудь из знакомых. Именно этим я сейчас и намереваюсь заняться — буду ждать, пока не встречу знакомого. (...)

Удивительно! Стою здесь уже тридцать девять минут, но до сих пор не увидел ни одного знакомого лица. Ни одного! И меня, кажется, тоже никто не узнаёт. Я такой же безымянный, как, например, таксисты, хоть им и положено носить значок с фамилией (некоторые фамилии мне даже знакомы). Правда, таксисты одеты лучше, чем я. С самого детства любая одежда выглядит на мне как пижама. Что бы я ни надел — пальто, рубашку, футболку, джинсы, костюм — эта вещь странным образом превращается в мятую пижаму. (...)

Я слышу свои мысли. Я думаю о своих знакомых. Как же они все подвели меня сегодня! Их ждут лучшие аэропорты Европы, а они не соизволили явиться. Мои бывшие сослуживцы по страховой компании, должно быть, так и сидят, согнувшись, за своими конторками. Влипли как мухи! Я всегда так говорил, ещё когда и сам протирал штаны вместе с ними. Я терял время и не мог определиться, чего же я по-настоящему хочу, а Элли шаг за шагом шла вперёд: получила степень доктора философии, затем первый грант на исследования в университете Рединга, затем первое повышение.

В последнее время у нас появились и новые друзья. Солидные люди. И на солидных должностях, так что в любой момент я могу встретить здесь одного из них, и отчасти надеюсь на это. Так вот они говорят мне, что вести домашнее хозяйство — это вполне достойное занятие для мужчины, и даже требует определённой храбрости. Да, сидеть дома с детьми — это не для слабонервных. Эти наши друзья — они, вообще-то, друзья Элли. Своих-то у меня, пожалуй, и не осталось. Ну почему сейчас, вдали от детей и ревущих над головой самолётов, когда я, наконец, могу услышать свои мысли, я слышу мыслишки какого-то жалкого нытика. Признаюсь, это не совсем то, на что я рассчитывал.

И я заплакал. При этом выражение моего лица не изменилось, и я не издал ни единого звука. Просто огромные мокрые слёзы тихо катились вниз по моим щекам. Конечно, я не хочу, чтобы какой-нибудь знакомый увидел меня в слезах. Я же не из тех, кто может ни с того, ни с сего разреветься прямо в аэропорту Хитроу. Я же серьёзный человек. И образцовый домохозяин! У меня всё точно, как в аптеке. Даже есть специальные таблицы для контроля загрязнённости фильтра в пылесосе и цветные распечатки о том, какой вред могут нанести человечеству памперсы. Я просто сам не свой сегодня утром. Я не знаю, кто я.